Наши чувства не постоянны. Им свойственно разгораться или угасать, крепнуть или слабеть, стремиться к покою или заставлять нас искать приключений. «Я теперь скупее стал в желаньях», — это о том самом. Откуда берутся образцы для чувств и почему они обновляются? Насколько чувства индивидуальны и насколько зависят от внешних регуляторов? Рождаются ли они изнутри или заимствуются из эмоционального арсенала эпохи? В какую сторону трансформируется сегодня наша эмоциональная культура? Обсудим тему с кандидатом философских наук, заместителем декана философского факультета МГУ Алексеем Козыревым.
Душевная тряска приводит нас к апатии
— Вы ощущаете, как меняются ваши чувства?
— Да, конечно. Может быть, это связано с возрастом. Хотя понятие возраста несколько изменилось в нашу эпоху. Если для XIX века сорокалетний мужчина считался стариком, то теперь мы можем не назвать стариком даже семидесятилетнего человека. Видимо, возраст — понятие не биологическое, а психологическое. И с возрастом происходит ослабление чувств. Об этом писал еще Аристотель. У него в «Риторике» есть замечательный фрагмент, где он сравнивает молодого человека и старого и говорит, что старый ни о чем не рассуждает наверняка, обо всем говорит «как бы» и «может быть». То есть старый более недоверчив, чем молодой, потому что испытал немало разочарований, неудач, предательств.
Я спрашиваю студентов: «Вы знаете «Темную ночь», «Эх, дороги»?» До какого-то времени они говорили: «Знаем». Сейчас уже не знают
— Наверное, это связано не только с возрастом, но и с эпохой, в которую мы живем. Как вам кажется, наш эмоциональный мир сильно изменился за последние лет двадцать?
— Он, несомненно, изменился. Мы сегодня на все реагируем по-другому. Эмоции стали терять свою остроту. И это в том числе потому, что мы стали жить в социальных сетях, которые усилили быстроту и остроту наших эмоциональных реакций. Если в прежние времена мы какую-то новость узнавали из утренних газет или из письма, полученного по почте, то теперь узнаём практически в режиме онлайн. И тотчас погружаемся в водоворот различных эмоций. Технический прогресс меняет былые представления человечества о многом — например, о том, что такое «быстро» и «медленно», «близко» или «далеко». Когда Екатерина II приехала в Крым, «верстовые столбы мелькали у нее перед глазами», хотя это были поставленные Потемкиным «екатерининские мили», которые ставились через десять верст. Сегодня «верстовые столбы» информации, получаемой нами, не только мелькают перед глазами — мы просто то и дело спотыкаемся о них. И эта душевная тряска приводит нас к апатии. Мы начинаем многие вещи воспринимать с большим безразличием, чем раньше. Наши эмоции притупляются. Но иногда нас все-таки прошибает, и мы испытываем эмоциональное потрясение.
Греховные страсти — всего лишь ошибка чувств
— Наблюдая, сколько злобы, агрессии, ненависти выплескивается в те же социальные сети, можно ли сказать, что мы теряем способность управлять нашими чувствами и что это знак времени?
— Выдающийся психолог Лев Семенович Выготский говорил о двуединстве интеллекта и эмоций. Это такая противоречивая пара, которая развивается динамически. Чем выше интеллект, тем сложнее и многообразнее эмоции. Эмоции никогда не бывают рациональны, но они регулируются с помощью интеллекта. Сегодня эта регулировка все чаще утрачивается. И в этом смысле цивилизация, сколь бы высок ни был ее технологический уровень, сменяется варварством. Захлестывание эмоций, неконтролируемых интеллектом, — признак дикости. Сегодня мы эту дикость как никогда ощущаем.
— По вашим наблюдениям, в чем наши чувства сегодня скудеют, а в чем становятся богаче?
— Мне кажется, происходит стандартизация чувств. Задается определенный шаблон в переживаниях. Вспомните, какую эмоциональную реакцию со стороны фейсбучных блюстителей нравственности вызывали люди, окрашивающие свои аватарки в определенные цвета флагов после терактов, совершенных в некоторых странах или заведениях. Или далекие от однозначности оценки некоторых событий, например, передачи Исаакиевского собора. Человек думает не так, как я, имеет дерзость не совпасть с неким политическим или идеологическим мейнстримом — значит, надо его банить, расфренживать и прочее. Или возьмем искусство. Чем отличается настоящее произведение музыки, живописи, театра, кино? Тем, что вызывает различные, подчас противоречивые, а иногда даже взаимоисключающие эмоции. А вот массовое, оно же кассовое, искусство предполагает однозначность прочтения и однозначность эмоциональной реакции на живописное полотно или спектакль. Фильмы Феллини могут иметь или не иметь достаточное число поклонников, а вот голливудский блокбастер должен нравиться всем. Плохо это? Может, и нет. Античная трагедия тоже предполагала некую эмоциональную программу, человек должен был испытать очищение от страстей посредством чередования аффектов страха и сострадания. На смену античной трагедии пришел современный блокбастер. Но тот комплекс чувств, который человек испытывает на выходе, не усложнился, а упростился по сравнению с пятым веком до нашей эры.
— Тогда, наверное, можно утверждать, что наши чувства зависят от того, на какие культурные образцы мы ориентируемся?
— Да, конечно. Русский философ Иван Ильин говорил, что человек должен стремиться просветлять свою чувственность. Есть у него такое понятие — просветленная чувственность.
— При этом есть вечные чувства — любовь, ненависть, ревность, зависть… Они никуда не исчезнут. Но они могут трансформироваться под влиянием времени, разве нет? Сегодня мы любим иначе, чем любили в XIX веке? Завидуем иначе? Ревнуем иначе?
— И да, и нет. Если мы посмотрим на историю Элоизы и Абеляра, то увидим, что никакой особой любви в романтическом смысле этого слова Абеляр к Элоизе не испытывал. Он не писал ей рыцарских стихов, не пел серенады под балконом, томно не страдал. Это были отношения монаха, учителя теологии, и ученицы, отношения, которые выросли из эротического соблазна. Так что модели чувств (в данном случае — любви), наверное, меняются. Меняется и наполнение этих моделей. Но не настолько, чтобы изменилось само понятие. Ведь, читая сегодня об Эросе у Платона, мы способны понять, что такое крылья, которые растут на спине, когда человек влюбляется, мы способны понять, как человек не находит себе покоя в стремлении увидеть любимого человека. Мы можем понять, что такое любовь, читая поэзию Древнего Египта. Эти чувства кажутся нам странными, непонятными, на самом же деле здесь идет речь, скорее, о ритуализации чувств, то есть о том, что их сопровождает (например, о способах ухаживания), нежели о самих чувствах. Вспомним «Моцарта и Сальери» Пушкина. Когда в первом монологе Сальери говорит, что завидует Моцарту, он ненавидит себя за свою зависть, но это чувство его захлестывает. Точно так же и ревность, тоже одно из самых сильных чувств. Сколько бы человек ни объяснял себе, что ревность низкое, подлое чувство, все равно он начинает ревновать и тайно помышлять о том, как отомстить сопернику. Я думаю, что меняется именно ритуализация чувств — то, что является атмосферой чувства, некой его оболочкой. Само же чувство остается тем же самым.
Конечно, есть культурная, политическая, социальная обусловленность эмоций, но есть и сами эмоции. Что ни говори, человек существо психофизическое. Ему свойственно то, что Декарт называл страстями души. Эти страсти бывают и греховными. Хотя «грех» в переводе с греческого — это ошибка. И греховные страсти — всего лишь ошибка чувств, ошибка человеческого поведения.
Ваши чувства вас не обманывают
Экология жизни. Психология: Двойное послание — это когда одновременно транслируются два противоречивых сообщения. Например, невербаликой транслируется одно, а словами — совершенно противоположное…
В продолжении темы о манипуляциях хочу раскрыть такое понятие, которое в психологии имеет название «двойное послание».
Двойное послание — это когда одновременно транслируются два противоречивых сообщения. Например, невербаликой транслируется одно, а словами — совершенно противоположное.
На вопрос «будешь конфету?» я однажды получила в ответ протянутую к конфете руку, и словесное сопровождение этого жеста: «нет».
Этот пример столь выпуклый, что в этом случае легко обнаружить противоречие.
Но двойные послания, которыми частенько пронизана коммуникация между людьми, часто выглядят куда менее заметными. Например, родители могут говорить ребенку «ты должен слушаться старших», и одновременно «почему ты такой безынициативный в школе? Надо быть активным!».
Или «знай, что я тебя люблю и приму тебя любого», но в случае поступков, которые не нравятся, родитель/партнер может эмоционально отстраняться или как-либо еще невербально отвергать/наказывать.
Или вот хрестоматийный пример формирования шизофрении: мама приходит в больницу к ребенку, и когда тот тянется к ней, она невербально демонстрирует отклонение. И когда ребенок реагирует на отстранение, останавливая свой импульс к объятию, мама обиженно говорит:»ты меня не рад видеть».
В общем, двойные послания — это когда мозг получает послание, что одна и та же вещь и черная, и белая одновременно.
Какая реакция обычно на двойные послания? Вот это очень интересное место для меня. Так как многое зависит от контекстов, в которых все происходит.
Например, флирт может сдохнуть без двойных посланий. Если приглашающее самозабвенное «ах, уходи, иначе я не удержусь и поцелую тебя» заменить на прямое послание «не уходи, я планирую тебя поцеловать», то, некий элемент игры, свойственный флирту, уходит вместе с тем возбуждением, которое флирт и порождает. Ведь флирт — это танец, построенный на спонтанном то сближении, то отдалении, своеобразная игра, где возбуждение только нарастает, если чуять когда нужно отпрыгнуть, а когда неожиданно, но приятно приблизиться.
Да и послания типа «ах, дурашка, хватит меня смешить», при полной трансляции безмятежного удовольствия от происходящего, вполне себе безобидны. «Уйди, противный!» — в ту же степь.
Но если флирт строится на агрессивных и амбивалентных посланиях, то дело начинает пахнуть жаренным. Например, «флирт» (не могу это обозначить без кавычек, ибо это больше похоже на агрессивное нападение) может строиться на идеализации, внезапно оборачивающейся обесцениванием. Например, невербальная трансляция сильной симпатии и восхищения, а при ответном отклике и стремлении к сближению, может последовать шрапнель обесценивания «чой-то ты варежку раззявил, подлец!». Или сексуальное соблазнение (например, откровенной одеждой, движениями), а при приближении мужчины обдавание его холодом и пренебрежением. Или словесное обозначение «ты мне очень важен(а), нужен/на», а по действиям избегание встреч и т. д.
Так вот, в таких контекстах двойные послания чаще всего раскачивают возбуждение. Тут главное успеть услышать себя и не перепутать одно чувство с другим. А это очень, очень просто бывает. Ведь само по себе двойное послание провоцирует амбивалентность чувств, их противоречивость.
Например, уровень чувственного возбуждения от злости может быть очень схож с уровнем сексуального возбуждения. Эти два чувства могут подниматься одновременно, но из-за схожести уровня этого возбуждения, могут путаться. И если нет навыка тонко слышать себя в то время, как возбуждение захлестывает, то подменить злость (которая призывает к дистанции) сексуальным возбуждением (которое призывает к сближению) — как два факса отослать. Более того, злость переживать менее приятно, чем сексуальное возбуждение и вот именно в этот момент начинается самая неприятная и опасная штука, имя которой — расщепление.
Расщепление — это процесс, когда психика, не найдя способ найти компромисс между противоречивыми импульсами, изолирует их друг от друга, таким образом разрешая внутренний конфликт. И все бы ничего, только этот механизм обходится очень, очень дорого. Главным образом потому, что расщепление — основа всех зависимостей (и химических, и эмоциональных).
Тут важно сказать, что расщепление — штука сильно распространенная. Я не знаю ни одного человека, у которого нет расщеплений. В той или иной степени такая защита есть у каждого (а может быть есть люди совсем без этого механизма, но мне не довелось с ними познакомиться).
Я вот, например, ложась спать поздно ночью, могу поставить себе будильник на раннее утро, будучи в абсолютной уверенности, что утром я проснусь и успею сделать зарядку перед работой. Когда в 6 утра звонит будильник, я недоумеваю: как можно додуматься до такого бреда, как вставание в 6 утра из-за зарядки???
По такому же принципу устроены все зависимости: я курю и знаю, что курение наносит вред моему здоровью. И когда тушу сигарету, часто думаю «фу, какая гадость, как противно, буээ». Но в тот момент, когда я испытываю жгучее желание покурить, я теряю контакт с ощущением того, как я себя чувствую, когда тушу сигарету. Я стремлюсь к тому, что бы снять это зудящее возбуждение, назойливо звучащее как «хочу курить-хочу курить». И если сама себе или какой-нибудь другой человек сообщает мне о том, что это вредно, то где-то внутри я испытываю стыд (что само по себе короткое замыкание из-за амбивалентности), и от этого мой импульс курить только усиливается.
То есть этот конфликт между двумя импульсами не имеет прослойки, называемой «эго-функцией».
Если говорить простым языком, то в этом месте в психике по каким-то причинам (и они всегда есть) не сформирован ресурс, позволяющий творчески приспосабливаться и каждый раз находить уникальный и экологичный способ удовлетворять потребности, которые стоят в основе каждого стремления.
По такой же схеме строятся зависимость в отношениях.
Зависимость всегда сопровождается амбивалентностью, то есть противоречивыми чувствами — хочется то бежать подальше, то быть вместе навеки, то ненависть застилает глаза, то любовь неземная, то обвинить хочется, то ощущение собственной вины накрывает с головой. И все это происходит попеременно, каждое состояние кажется ясным, прозрачным и «навсегда».
Как вырастить эту прекрасную эго-функцию, которая становится проводником между этими двумя изолированными в расщеплении частями, дарующую целостность и свободу от зависимостей?
Это самый главный вопрос в психотерапии в теме расщеплений. И, разумеется, одними статьями ее не вырастить. В зависимости от степени расщепления, процесс интеграции может занимать иногда годы. Иногда он необратим, если говорить о глубоких патологических процессах. Но чаще всего, интеграция вполне себе возможна, правда, совсем не быстро. Ибо вырастить заново то, что годами рушилось — дело не быстрое. Такое же не быстрое, как формирование этого психического приспособления. Ведь никто из нас не рождается расщепленным. Нужно долго находиться в среде с противоречивыми посланиями, что бы приспособиться к ней и таки расщепиться. И это, чаще всего, не один год долгих тренировок.
Но я все же попытаюсь коротенечко описать общие направления движений в этой теме.
1. Само по себе обнаружение и распознавание этих двух противоречивых импульсов внутри себя уже способствует личностной интеграции.
Самый главный враг на этом пути — стыд, запрет замечать в себе такие проявления. Хотя, такая психическая защита — это не выбор человека, это следствие адаптации к той среде, где он формировался. А за это нести ответственность невозможно. Зато возможно присвоить себе, что да, сейчас вот такая вот петрушка и я могу с этим чего-то делать, это моя ответственность.
2. После узнавания этих двух противоречивых импульсов, их единовременная интеграция. То есть замечать и удерживать внимание и контакт с этими двумя импульсами одновременно. То есть не только на уровне интеллекта знать что есть эти два импульса, а одновременно чувствовать, что хочется, например, и бежать, и приблизиться, что есть и злость, и любовь, и обида, и благодарность.
Любой уход в какую-то полярность (например, фокусировка только на том, как все прекрасно) неизбежно влечет за собой откат в противоположную сторону — из идеализации в обесценивание и обратно. Но любой маятник, качаясь, всегда проходит середину. Можно повспоминать эту середину. Можно ее научиться замечать, когда происходит переход из одного состояния в другое.
Это важно тем, что сепарироваться (стать целостными, а значит независимым) от человека или привычки невозможно, если вы его/ее считаете плохим или безапелляционно хорошим/хорошей. От уж очень хорошего невозможно отделиться, потому что, если вы одеваете на кого-то или что-то белое пальто (то есть проецируете на него свою «хорошесть»), то вы неизбежно будете чувствовать себя по уши в дерьме рядом. От плохого невозможно отделиться, потому что снова часть себя где-то гуляет как бы во вне — вы стоите в белом пальто, а на другого (или на что-то) проецируются собственные импульсы и качества, выражаемые обычно в «дурак и не лечится». Любая крайность — это звоночек к тому, что бы поискать противоположное и одновременно удерживать это не только в интеллектуальной плоскости, но и в чувственной.
3. Обычно, когда формируется устойчивый навык оставаться в контакте одновременно с двумя противоречивыми потребностями/импульсами/чувствами, творческое приспособление (способность каждый раз находить уникальный и экологичный выход из напряжения, создаваемого этим противоречием) рождается «само».
То есть сама по себе способность одновременно оставаться в контакте с двумя противоречивыми импульсами/потребностями/чувствами уже предполагает, что есть третий элемент — та часть, которой вы наблюдаете две остальные и остаетесь в контакте со всеми частями себя, выдерживаете себя, принимаете и можете регулировать экологично для себя и окружающих. Поэтому на этом этапе важно просто осознанно замечать себя в тех моментах, когда получается держать этот баланс контакте со всеми частями себя. Ясное чувствование и узнавание этого внутреннего баланса (а сначала он переживается как сильное напряжение, ибо эта «мышца», т. е. навык,только-только формируется) позволяет обращаться к нему произвольно, сознательно, что само по-себе достаточно мощный ресурс.
4 пункт. Он здесь последний, но на самом деле он первый и самый важный — развитие чувствительности к собственным чувствам и импульсам. Ваши чувства вас не обманывают. Они всегда подсказывают вам что для вас сейчас важно, как компас ориентируют вас в тех направлениях, которые позволяют услышать, понять, удовлетворить себя.
Также интересно:Юлия Гиппенрейтер: Неосознаваемые процессы
Два полюса: Наглость и неуверенность в себе
Тревожность, злость, растерянность, ступор, ощущение собственного сумасшествия или даже физическое ощущение тошноты — это естественная и адекватная реакция на двойные послания. Если их забить, затереть, проигнорировать, можно потерять кусочек себя. Если же уважать свои чувства, относиться к ним с вниманием и искренним интересом, они всегда вас сориентируют в происходящем внутри вас и помогут сохранить целостность.опубликовано
Автор: Ксения Аляева
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! © econet
У каждого поколения своя энциклопедия чувств
— Мои студенты иногда озадачивают меня своими реакциями на что-то. Можно ли говорить об эмоциональном опыте поколения?
— Я думаю, что да. У каждого поколения свой эмоциональный опыт и своя энциклопедия чувств. Я недавно вернулся из Казани, смотрел там в Молодежном театре на Булаке замечательный спектакль «Зима» по пьесе Евгения Гришковца. Герои пьесы — два солдата, которые в конце нелепо погибают, выполняя отнюдь не боевое задание. Весь спектакль — это реминисценция в сторону детства, поток воспоминаний о новогодней елке, Деде Морозе, Снегурочке, о покупке велосипеда… Это очень сильная эмоциональная картина, встающая перед глазами человека моего поколения. Как-то раз после лекции ко мне подошла девушка, недовольная, и говорит: «Что вы нам здесь излагаете? Вы же пересказали все то, что Гришковец говорил в четверг на своей встрече со зрителями». Я не знаком с Гришковцом, никогда его не видел и не слышал, и не могу сказать, что это писатель, который фундаментальным образом изменил мою личность. Но в чем-то мы с ним совпадаем. И это «что-то» — общий эмоциональный опыт, общая тональность переживаний и чувств, общий, такой немножко отстраненный, иронический взгляд на какие-то вещи. Эмоциональный опыт моего поколения закладывался на первомайских демонстрациях, в комсомоле, в понимании истинности учения Маркса, Энгельса и Ленина. А поколение, родившееся спустя десять — пятнадцать лет после нас,— оно уже другое. Оно выросло на прививке других ценностей, оно приобрело другой эмоциональный опыт. Иногда в социальных сетях я нахожу картинки, где фигурируют какие-то вещи из нашего детства. Такие мемы — отличный способ эмоционально вернуться в самую счастливую пору жизни. У французского философа Гастона Башляра есть даже такое понятие — «воображение в сторону детства». Именно там, в детстве, закладываются и наши фантазии, и наш чувственный мир, и наше отношение к жизни. Наверное, по этому общему эмоциональному опыту мы можем опознавать «своих», отличая их от «не своих». Эту поколенческую общность я наблюдаю сейчас по лайкам в «Фейсбуке». Вот кто-то, например, выкладывает фотографию района Москвы, где он родился и вырос, и я могу предугадать, кому эта фотография понравится. Если бы в пору моей юности существовал «Фейсбук», в него, наверное, выкладывали бы храм Христа Спасителя, Сухареву башню, Красные ворота… Потому что это была ностальгия по утраченной старине, о которой мы узнавали на излете советской эпохи. И это тоже входило в эмоциональный опыт моего поколения. Я был однажды в Самаре и общался с игуменьей монастыря, которая мне сказала про молодежь: «Ладно они в храмы не ходят, но они ведь и песен не поют, которые мы пели в свое время». Действительно, песни — один из тестов на эмоциональную общность. Я спрашиваю студентов: «Вы знаете «Темную ночь»? Вы знаете «Эх, дороги»?» До какого-то времени, наверное, до начала 2000-х годов они говорили: «Знаем». Сейчас уже не знают.
Неоднозначное мнение
Бывают такие случаи, когда мнение не имеет чёткой позиции. С одной стороны, человек вроде бы поддерживает определенные события, а с другой – понимает: то, что происходит, не совсем правильно. В таком случае мы относимся к событию неоднозначно. Это характеризуется невозможностью чётко определить позицию по тому или иному вопросу. К примеру, у многих людей складывается двойственное отношение к советским временам.
С одной стороны, в то время люди были более уверены в своем будущем, потому что советская идеология способствовала возникновению доверия к правительству и убежденности, что страна движется в верном направлении. А с другой стороны, такие явления, как «железный занавес», истребление интеллигенции и прочие негативные события омрачают общую картину.
